Главная
 

Эксперимент в шестом классе

Последняя запись

9 апреля: отчет о достижениях

Для описания нашей программы я предпочитаю употреблять термин «самоуправляемая», а не «недирективная». Я считаю, что он точнее описывает как цель программы, так и ее реальное воплощение. Она управляема (директивна) в том смысле, что мы должны работать в рамках учебного плана, проходить определенные этапы обучения. Она самоуправляема в том смысле, что каждый ребенок ответственен за свое планирование в рамках этой основной структуры.
В данный момент только четверо моих учеников учатся не по этой программе. Ежедневно я стараюсь улучить момент, когда они могли бы взять на себя некоторую ответственность, принять какое-то решение. Эти дети нуждаются в большой дополнительной помощи; утрачивая руководителя в моем лице, они теряются и испытывают фрустрацию.

Заполняя табели успеваемости, я начала понимать, что наиболее важные аспекты развития детей не могут быть оценены обычными отметками. У некоторых детей нет очевидных изменений или есть едва уловимые, и, тем не менее, можно явственно ощутить их рост, происходящие с ними метаморфозы.
День ото дня возрастает их умение общаться, продвигается социальное развитие, происходят перемены в личных установках, усиливается интерес к учению, растет гордость от самосовершенствования. Это невозможно измерить, но можно почувствовать. А как учителю оценить уровень самодисциплины? То, что для меня легко, для кого-то другого может оказаться трудно.

Табель — это только один показатель, но я знаю, что дети, так же как и я, будут рады улучшению своих оценок и значительному снижению количества дисциплинарных взысканий.
Оценивая работы своих учеников, я обнаружила, что они очень точно соотносят свои способности со своими достижениями. Мне почти не приходилось изменять оценки. А порой приходилось менять оценку на более высокую!

Я ранее упоминала, что в этом классе имелось много проблем — как дисциплинарных, так и эмоциональных. Данная программа фактически возникла из попытки принять вызов, брошенный этими проблемами. Временами я чувствовала себя наказанной, поверженной, загнанной в угол. Мне казалось, что нет никакой надежды на лучшее, и меня бесила моя полицейская роль. По мере того, как наша программа набирала обороты, я обнаружила, что подспудные перемены есть.

В начале года мне ничего не оставалось, кроме как терпеливо дожидаться, пока я смогу сбыть с рук эту «банду» (по крайней мере, перебросить их в седьмой класс). Теперь я смотрю на этих детей другими глазами, и, наблюдая их, я начала понимать, что надежда есть. Я попросила, чтобы в порядке исключения мне позволили продолжить работу с ними в седьмом классе. Учебный план может помешать реальному воплощению этого замысла, но я чувствую, что эти дети могли бы совершенствоваться в направлении самоактуализации в рамках свободной самоуправляемой программы.

Я чувствую, что теперь механизм программы разработан, теперь у меня с детьми появилось больше взаимопонимания (с тех пор как я отказалась от авторитарной роли), появилось больше возможностей для саморазвития не только творчества, интуиции, воображения, но и самодисциплины, самоуважения и понимания.

Иногда, когда я вижу детей, которые не делают того, что им, по-моему, следует делать, мне приходится напоминать себе о главных целях и о том факте, что они и раньше не выполняли «положенную» работу, даже если она была им предписана. Они могут рисовать такое, что мне эстетически неприятно, но они рисуют, и это вдохновляет! Они могут «ничего не делать», но, возможно, они думают. Они могут «болтать», но они сотрудничают и учатся общаться. Они могут драться и переругиваться, но это, возможно, единственная известная им манера общения. Они могут не очень много делать по математике, но они понимают и запоминают то, что они все-таки делают.

Самое главное — они стали более заинтересованными в учении, в своих успехах. Осмелюсь предположить, что данная программа может привести к уменьшению количества детей, бросивших школу или выгнанных из нее.

Это не панацея, но это шаг вперед. Каждый день — новое событие; бывают моменты, когда мы напряжены, озабочены или довольны. Все это вехи на пути к нашей цели, к самоактуализации.

Я продолжала работать по своей программе до конца семестра, еще два месяца после последней записи. В течение этого времени дети непрерывно менялись. Они все еще ругались и дрались между собой, но, похоже, у них развилось некоторое уважение к нашей социальной структуре: к школе, взрослым, учителям, имуществу и т.п. А по мере того, как они начали лучше понимать себя, свои собственные реакции, они стали меньше ссориться.

...Они сами развили в себе ценности, установки, стандарты и начали жить по этим стандартам. Они вовсе не стали «ангелами», однако произошла определенная перемена. Другие учителя и воспитатели стали реже наказывать их и отметили перемену в поведении и установках. Дисциплинарные вызовы к директору сократились, и в течение года не поступило ни одной жалобы от родителей! В родительских установках произошли огромные перемены по мере того, как дети демонстрировали успехи — учебные и социальные.

Я почти не говорила о тех учащихся, которые не были «трудными» и хорошо успевали. Просто я уверена, что именно одаренные дети получили наибольшую пользу от этой программы. У них развилось обостренное чувство взаимопомощи, интерес к совместным начинаниям. Поскольку они могли двигаться вперед, не оглядываясь на отстающих, они достигли поразительных учебных успехов.

Я обнаружила, что дети, испытывавшие наибольшие затруднения в учебе, также значительно продвинулись. Некоторые, не владевшие таблицей умножения (а ее следовало выучить в четвертом классе), к июню уже делили и множили дроби с минимальным количеством ошибок!

Я не могу точно объяснить, что произошло, но мне кажется, что когда изменилось их представление о себе, когда они обнаружили, что способны на что-то, они стали это делать! Неуспевающие ученики стали успевающими. Успех породил успех.

... Я вполне отдаю себе отчет, что во многих районах и школах я не получила бы такой свободы, которая была мне предоставлена здесь.
И мой директор, и инспектор заинтересовались тем, что я делала, и поддержали мои усилия. Учебный план был построен таким образом, чтобы дать мне возможность продолжить
работу в седьмом классе. Потом выяснилось, что люди, нанятые для работы в средней школе, не имеют полномочий работать в начальной школе и потому не могут занять мое место. Мне пришлось вернуться в шестой класс. Дети, родители и я сама были сильно разочарованы.

Отчасти вследствие этого разочарования Барбара Шил перешла на другую работу. Она, однако, не утратила контакта со своим классом. Следующей осенью ей пришло письмо.

На этой неделе я получила от своего директора письмо, в котором сказано: «Должен сообщить вам, что ваши бывшие ученики посвящают себя созиданию, а не разрушению...
поистине, вы можете искренне гордиться своим вкладом... поскольку у меня не было никаких негативных столкновений ни с кем из ваших бывших учеников — даже с теми, кто, к сожалению, растет в неблагополучной среде. Ваш "впечатляющий" метод, как его ни назови, похоже, принес свои плоды, и нельзя не отметить, сколь многим дети обязаны вам»
.

В заключение Барбара Шил пишет:

Если три месяца «самоуправления» привели к таким ощутимым результатам на этом возрастном уровне, представьте, какие возможности содержит более продолжительная программа! Здесь есть о чем задуматься.

Комментарии по поводу эксперимента

Дневник Барбары Шил говорит сам за себя, но я хочу выделить некоторые важные особенности ее манеры проведения данного эксперимента, а также некоторые поучительные выводы, которые, по-моему, могут быть перенесены и в другие педагогические ситуации.

Убежденность

Барбара Шил была глубоко и искренне привержена философии, основанной на вере в то, что свобода и самоуправление ведут к самым главным учебным достижениям. Но ее приверженность далека от косности: на самом деле, личные сомнения и колебания, которыми изобилует ее дневник, свидетельствуют, что такой подход может быть осуществлен и несовершенным, колеблющимся человеком, ни в коей мере не подверженным самоуверенности. Но я хочу подчеркнуть, что это был не просто дидактический прием или педагогическая уловка.

Барбара Шил называет это просто «экспериментом», но это был «эксперимент, в который она верила». Важность такого рода убежденности вкратце описана в одном из ее писем ко мне. Она пишет: «Некоторые учителя последовали моей идее и потерпели неудачу, по-моему, главным образом потому, что они не верили в нее по-настоящему, их побуждал к действию энтузиазм и успехи детей, и мои собственные восторженные отчеты». Предоставление детям самоуправления и свободы может привести к полной неудаче, если это всего лишь новая «методика». Необходимы уверенность, убежденность.

Внутренний локус оценки

Идеи, воплощенные Барбарой Шил в ее подходе, несомненно, были почерпнуты из разных источников, но из ее записок очевидно, что эксперимент — ее собственный. Она доверяла своему собственному мнению относительно того, что испробовать и когда отступить. Она не использовала схему, разработанную кем-то другим.

Достижение того, что я называю внутренним локусом оценки, чрезвычайно важно. Она сама решала, когда ее программа действует не так, как ей хотелось. Она сама решила, что необходимы две учебные группы — самоуправляемая и руководимая учителем, хотя это и не входило в ее первоначальный план. Учитывая приходящий в конкретной ситуации опыт, прислушиваясь к собственным чувствам и догадкам, основывая свои суждения на этом опыте, она сохраняла гибкость в ситуации. Она не стремилась кому-то угодить или следовать некой «правильной» модели. Она жила, действовала, принимала решения в меняющейся ситуации. Более того, она осознавала наиболее угрожающие «эксперименту» моменты и встречала их с открытыми глазами

Counter

Сейчас на сайте

Сейчас на сайте 0 пользователей и 0 гостей.